- Дяденька, не надо меня убивать! - лепетал, заикаясь,
мальчонка. - Я никому ничего не скажу! - и он уже не пытался
вырываться из могучих ручищ своего мучителя. Но та, на
которую он так уповал в последние минуты своей жизни, уже
ничем помочь не могла. Татьяна так и умерла с одной поднятой
рукой и застывшим ужасом в глазах. И только когда из
худенького детского тельца вырвался последний вздох, убийца
на миг отшатнулся. Но не для того, чтобы ужаснуться
содеянному…
Мягкотелым 20-летний Юрий Барановский себя не считал. Присел
в кресле и, вытянув ноги, глубоко и с наслаждением затянулся
сигаретой. На журнальном столике стояла недопитая бутылка
водки, и он в очередной раз потянулся за стопкой, мысленно
поздравляя себя с удачей. А радоваться ему, вчерашнему
вокзальному воришке, у которого минутой назад на билетик в
трамвае не наскреблось бы, было отчего. Хата, как он скажет
потом, была "упакована" что надо.
Начало этой истории банально. Был теплый майский день, а в
душном вагоне поезда, который отсчитывал версты до Москвы,
двум новоиспеченным "коммерсантам" было скучно. Деньги,
отложенные на обратный билет, были "спущены" в пьяном угаре
накануне вечером. До конечной остановки оставалось чуть
более двух часов езды, когда в купе заглянул молодой человек
и, извинившись, хотел прикрыть за собой дверь, но
Барановский предложил:
- Заходи, третьим будешь.
Михаил Смыков мешкать не стал. Голова трещала после перепоя.
Выпили, закусили. А уж после третьей Смыков протянул
Барановскому руку:
- Держи. И ни в какую гостиницу. Ко мне едем. Гостями будете.
Барановский подмигнул напарнику Сафронову, а для порядка
спросил:
- Мешать не будем? Как-то неудобно.
- Неудобно, когда собственный ребенок на соседа похож, - и
пьяно рассмеялся Смыков. - Я, правда, тоже у Таньки на
правах приходящего мужа, но она у меня смышленая, поймет.
Все продукты, привезенные из Минска, благополучно продали,
прибыль поделили.
- Ты… это, - запинаясь, на прощанье прошептал Барановскому
симпатичная хозяйка квартиры. -Ежели что, не стесняйся,
прямо ко мне приезжай. Один, - многозначительно добавила и
потупилась.
- А будешь ждать? - игриво спросил Юрий. - Так я не
задержусь…
Слово свое Юрий Барановский сдержал, ждать себя не заставил.
Правда, неувязка с недавнишним знакомым Смыковым вышла:
его-то у Татьяны он увидеть не надеялся. Но на сей раз вроде
поладили. Арбитром, как пристало в таких случаях, выступили
две поллитровки. Смыков ушел, и как только за ним
захлопнулась дверь, Барановский кинулся к Татьяне.
- Ты что очумел? - засопротивлялась она. - Младший сынишка
дома. "Ухажер" досадливо поморщился и успокоился. Потом пили
еще.
Вернувшийся Смыков неожиданно резко дернул Татьяну за руку:
- Поговорить надо. Выйдем.
Возню в соседней комнате, приглушенные крики Барановский
услышал минутами позже. Но не встревожился. Сидел молча,
уставившись на пустой телеэкран, и опять выпил. Крики за
закрытой дверью неожиданно прекратились. На пороге вырос
взъерошенный Смыков.
- Выключи ящик, - промямлил он. - Я вроде бы ее убил.
"Я пошел посмотреть, - позже напишет в своих показаниях
Барановский. Вещи с вешалки были разбросаны, свернута
ковровая дорожка. Ни в одной из комнат Татьяны Соколовской
не было. И тогда я прошел в ванную, там горел свет. Да, она
была там на полу в полулежачем состоянии, с неестественно
вывернутой головой".
И все же молодая женщина осталась в живых.
А Барановский застыл над бездыханным уже Смыковым, вытягивая
из-под его шеи кожаный ремень.
- Ах ты, вошь поганая, - прошепелявила беззубым ртом Татьяна
и, стоя на четвереньках, пыталась неуклюже замахнуться. -
Вон отсюда!
Из уголков губ сочилась кровь. Он ударил ее раз, другой,
пока она не обмякла и не затихла. Хмель уже прошел.
Презрительно покосившись в сторону той, которая "обещала
ждать", он двинулся было в комнату, чтобы собрать
приглянувшиеся вещички, как в детской кроватке зашевелился
сын Татьяны, Володя. Он поднялся и, потирая ручонками сонные
глаза, захныкал: -Мама, мамочка…
Потом осекся, наткнувшись взглядом на распростертое тело
матери. Мальчик закричал дико, пронзительно, сползая в угол
кровати. Барановский уже не колебался. Накинул кожаную петлю
мальчику на шею.…
- Н-не надо! Не надо! - ребенок пытался спрятаться под
одеяло. - Я не… не буду, дяденька… Неожиданно что-то
отвлекло внимание убийцы. Татьяна пыталась подняться.…
- Ребенка не трож, умоляю… что хочешь. На коленях…- бессвязно
шептала она. Барановский сделал два шага в ее сторону. Чтобы
убить. Теперь уже наверняка. Татьяна еще сопротивлялась,
шептала сыну, чтобы убегал. Но тот, не мигая, смотрел на
страшную смерть своей матери и только плакал. Беззвучно.…
Когда вещи были уложены, к нему вернулось дурашливое
настроение. Подошел к окоченевшему уже Смыкову, удобно
уложил его голову на подушку, потом бережно перенес в
постель Татьяну, заботливо вытерев с ее лица кровь. Внимание
задержалось на трупе ребенка. С отеческой заботой вложил в
руки мальчика мягкую игрушку - косолапого мишку.…
До Белорусского вокзала ехал на такси. Теперь Барановский
мог себе это позволить……
Илье, старшему сыну Татьяны Соколовской, повезло.
Выписываясь из больницы, где пролежал с воспалением легких,
удивился: чего это мама, всегда такая заботливая, вдруг
прекратила визиты? И телефон дома молчал. Сначала удивлялся,
потом начал тревожиться. Бабушка тоже пожимала плечами. А
когда толкнули двери квартиры, остолбенели.…
- Его все называли Бэра. Ну, этого, - у мальчишки не хватает
духу взглянуть на фотографии убийцы, которые веером разложил
перед ним следователь. - Он у нас был. Еще раньше. Казалось,
ничего мужик, свойский. Если его не расстреляют, я сам это
сделаю. У меня ведь больше никого нет. - Следователь нервно
постукивает костяшками пальцев по столу. Такое горе не под
силу даже взрослому.…
- Если бы Володя не проснулся, может быть, остался бы жив.
Ведь, правда? Зачем его-то убивать? - спрашивает Илья и сам
же отвечает:…
- Он мог его потом опознать. А потом … ему ведь было все
равно - двоих или троих.…
|