Это несколько странное, заглавие ставится мною над моим
рассказом лишь потому, что под таким ярлыком числилось в
свое время в Московской сыскной полиции ловкое и весьма
оригинальное мошенничество, о котором я и намерен
рассказать.
Является ко мне как-то некий Стрельбицкий, довольно крупный
мыльный фабрикант, и заявляет:
- Я, г-н начальник, пришел к вам посоветоваться относительно
одного, весьма заинтересовавшего меня дела. Я получил крайне
выгодное предложение, но столь странное, что просто не знаю,
что о нем и думать. Впрочем, извольте посмотреть сами. И
он протянул мне какое - то письмо.
В нем значилось:
"Милостивый государь, по всесторонне наведенным справкам
нам удалось выяснить с несомненной точностью как общую
картину Ваших торговых дел, так и весь Ваш нравственный
облик. Вы оказались прекрасным, честным человеком, а Ваше
мыловаренное предприятие - делом солидным и с обещающим
будущим. Вместе с тем мы узнали, что в данный момент Вы
изыскиваете средства для расширения своих дел. Все это
взятое вместе побуждает нас обратиться к Вам с нижеследующим, совершенно секретным, предложением. Мы можем ссудить Вам
один миллион рублей на крайне выгодных для Вас и весьма
существенных для нас условиях. Дело в том, что в одном из
глухих монастырей провинции проживает некий архимандрит (он
же и настоятель обители), у коего имеется в одном из
банков вклад на предъявителя в размере одного миллиона
рублей, помещенных в четырехпроцентной государственной
ренте. Несколько лет назад означенный архимандрит, не
устояв от греха, сошелся с некоей женщиной, правда,
изумительной красоты, и прижил от нее ребенка - мальчика (
ему теперь 6 лет). Вы знаете, конечно, что
монашествующие вместе с постригом и отречением от всего
мирского теряют и гражданские права: права семейственные,
наследственные и т. д. И вот этот архимандрит, прихварывая
последнее время и чуя близкую кончину, крайне озабочен мыслею о сыне. Завещать ему вклада он не может, перевести
деньги на мать по ряду соображений не желает, а потому
порешил поручить мне труд к отысканию надежного, честного и
небедного человека, каковой бы взял на свое попечение эту
молодую, дорогую дли него, жизнь и надежно сберег бы к ее
совершеннолетию отцовские деньги. В награду за эту услугу,
отец архимандрит предлагает исключительно выгодные условия
займа. Вам предлагается миллион рублей под вексель сроком
на 15 лет и с уплатою всего лишь 1% в год, т. е. 10000
рублен, кои Вы обязуетесь передавать матери на ее жизнь и
воспитание ребенка. Вашей доброй совести предоставляется,
конечно, возможность приумножить эти деньги ко дню
совершеннолетия ребенка, но это обязательно не ставится Вам
в условие. Платите аккуратно ежегодно ренту матери и
погасите вексель через 15 лет - вот и все, что от Вас
требуется. Если означенное предложение Вы найдете для себя
приемлемым, то отвечайте тотчас же в Смоленск, почтовая
контора, до востребования, по квитанции № 1462".
Лишь только я оторвался от чтения этого любопытного
послания, Стрельбицкий поспешно спросил меня:
- Ну, что вы думаете обо всем этом?
- Думаю, что вас пытаются облапошить мошенники.
- Да неужели ?!
- Разумеется! Не говоря же о фантастичности самого
предложения, но, насколько помню, до меня доходили уже
смутные слухи об аналогичных за последнее время проделках в
провинции. Надо думать, что "дельцы" перенесли свою работу
в столицы, где и пытаются уловить доверчивые сердца.
Мой посетитель конфузливо улыбнулся и упавшим голосом
промолвил:
- Вы знаете, что предложение мне показалось до того
заманчивым, что я уже ответил в Смоленск и дал свое
принципиальное согласие.
- Ах, вот как ?! Ну и что же?
- Да пока ничего. Жду ответа.
- В таком случае, почему же вы обращаетесь ко мне?
- Видите ли, я написал было сгоряча, а как поразмыслил
хорошенько, меня и взяли сомнения. После ваших же слов мои
сомнения перешли в уверенность, и я решился отказаться от
этого своеобразного предприятия.
- И хорошо делаете. Однако я прошу вас во имя общественного
интереса помочь мне раскрыть эту тайну и этих предприимчивых
мошенников.
- Я к вашим услугам. Но чем же могу я помочь?
- Не откажите привезти мне тот ответ, что получите вы из
Смоленска.
- Хорошо. Я вам это обещаю.
На этом мы расстались.
Дня через три Стрельбицкий ко мне явился с ответом.
"М.Г., согласно выраженному Вами желанию, назначаем Вам
день, час и место нашей будущей встречи. Предлагаем Вам
прибыть в Смоленск и 7 июля, в 10 часов утра, пожаловать в
Лопатинский сад, занять место на пятой скамейке справа по
главной аллее, считая от ресторана. Я встречу Вас, и мною
будет Вам предъявлено для осмотра сохранное свидетельство
банка. Все дело займет не более двух дней, а потому не
запасайтесь лишними деньгами. Что касается вексельных
бланков, то таковые, конечно, могут быть приобретены и
здесь, а потому не хлопочите на этот счет в Москве. Отец
архимандрит благодарит Бога за то, что удалось наконец
найти человека, доброе имя которого служит верной гарантией
в близком его сердцу деле. До скорого и приятного
свидания".
Прочитав этот ответ, я призадумался. Много разнообразных
мошенничеств самых причудливых "колеров" было раскрыто мной
за последние годы, но в каждом из них так или иначе
выпирала душа, смысл, так сказать, предпринятой аферы.
Здесь же я именно не улавливал расчета в преступной
комбинации. Для чего было вызывать в Смоленск человека и
назначать ему свидание среди бела дня, на людном месте?
Очевидно, не для насилия и грабежа. Для чего было
придумывать сложную процедуру с векселем на 15 лет и не
попытаться предложить хотя бы купить по дешевке хорошо
подделанное сохранное свидетельство? Ведь не станет же
человек подписывать миллионный вексель, не разглядев
хорошенько банковского документа и не наведя справок в банке
об этом вкладе вообще? На что же могли рассчитывать
мошенники, обращаясь к немолодому, опытному и серьезному
коммерсанту?
Тщетно я ломал голову и не находил ответа. Это дело
настолько заинтересовало меня, что я решил не только
отправить в Смоленск опытных людей, но и съездить туда
лично.
Моя внешность и фигура резко отличались от Стрельбицкого, а
посему я счел нужным для пользы дела не лично заменить его,
а предоставить эту роль моему способному агенту Швабо,
кстати, - и без грима - на него походящего. Эта
предосторожность могла быть и излишней, так как
Стрельбицкий не вел ни с кем из мошенников личных бесед,
ограничиваясь письмами; но представлялось вероятным, что,
изучая образ жизни своей будущей жертвы, мошенники могли
мельком где - либо его видеть.
Итак, к 7 июля Швабо, запасшись паспортом на имя
Стрельбицкого и приняв, по возможности, образ последнего,
выехал в Смоленск. В том же поезде ехал и я с двумя
агентами. В Смоленске Швабо остановился в одной гостинице,
мы - в другой.
В 10 часов утра Швабо, запасшись бумажником, набитым
"куклами" (т.е. туго спрессованной газетной бумагой,
обернутой в сторублевки) и кипою недорогих вексельных
бланков, восседал уже в Лопатинском саду на указанной
скамейке, а я и мои люди разгуливали непринужденно поодаль
от него. Вскоре появился прилично одетый человек, подошел
к Швабо и присел на скамейку. Я видел, как они вскоре
раскланялись и пожали друг другу руки, после чего начался у
них оживленный разговор. Неизвестный тип достал какую - то
бумагу, Швабо внимательно ее разглядел л вытащил свой
бумажник, похожий скорее на развернутую гармонию, лотом
они распрощались, долго тряся друг другу руки, и мой Швабо
направился к себе в гостиницу. Вскоре он мне докладывал:
- Все обошлось гладко, мой набитый бумажник произвел,
видимо, впечатление. Однако, когда я заявил ему, что
запасся вексельными бланками в Москве, он почему - то, не
сдержав досады, укоризненно мне заявил: "Для чего вы,
право, это делали? Я же писал вам, что их можно здесь
раздобыть, в Смоленске !" Он назначил мне завтра свидание в
час дня на той же скамейке и обещал при этом познакомить с
матерью младенца, для которой, разумеется, весьма
интересно познакомиться с будущим, так сказать, опекуном
ее сына. Сохранное свидетельство, показанное им мне, на
вид не возбуждает никаких подозрений: обычный банковский
лист из толстой пергаментной бумаги, наличие печатей,
подписей директоров и кассира - словом, все, как следует.
Завтра предполагается познакомить меня с матерью, после
чего решено отправиться тут же, в саду, в ресторан
позавтракать в отдельном кабинете, где будет мне
предоставлена еще раз возможность детально осмотреть
сохранное свидетельство. Затем решено ехать в отделение
Государственного банка, где я, убедившись в наличности
вклада, указанного в документе, обязан буду заполнить мои
вексельные бланки и тут же обменять их в присутствии
привезенного нотариуса и свидетелей на их сохранное
свидетельство. Вместе с векселями я подпишу и передам
договор, написанный в ресторане, о ежегодной выдаче 10
тысяч рублей матери ребенка.
- В чем тут штука, Швабо, как вы думаете?
- Ума не приложу, г-н начальник! Одно время мне думалось, что собака зарыта в том, что жертва, являясь в сад,
должна иметь минимум восемь тысяч рублей в кармане, то есть
сумму, необходимую для покупки вексельной бумаги на один
миллион. Но для чего же в таком случае назначать столь
многолюдное место - это во-первых; во-вторых, я сообщил им, что вексельные бланки уже заготовлены и куплены мной в
Москве, следовательно, я могу и не иметь крупных при себе
денег? С другой стороны, мошенник видел мой туго набитый
деньгами бумажник, а потому, быть может, и продолжает
игру? Словом, у меня полный хаос в голове, и, драво,
порой мне начинает даже казаться, что вся эта история вовсе
не выдумка, а на самом деле и есть таковой, какой ее
расписывают эти люди
- Полноте, Швабо, у вас ум за разум зашел! Вот подождите
до завтра, и, надо думать, в кабинете ресторана все
разъяснится.
На завтра мы выработали следующий план действия: лишь
только в кабинете дело дойдет до переписывания чернилами
набросанного карандашом договора о ежегодной пенсии матери,
я с двумя моими агентами ворвусь туда и арестую мужчину и
женщину. Сигналом для меня послужит отправка лакея за
чернилами.
На следующий день Швабо - с одной стороны, а я и мои два
агента - с другой входили ровно в час в Лопатинский сад.
Швабо уселся на свою скамейку, а я принялся наблюдать
издали. Вскоре появился вчерашний тип под руку с
изумительно красивой женщиной - еврейкой. Он дружески
приветствовал Швабо, и последний, подскочив с места,
галантно приложился к ручке, довольно величественно ему
протянутой еврейкой. Посидев некоторое время на скамейке,
они встали и направились в летний ресторан. Взойдя на
веранду, они повернули в коридор и исчезли в кабинете. Я с
моими людьми занял столик на веранде. Наша позиция была
удобна, так как все кабинеты выходили дверями в коридор и
все проносимое в них неслось непременно мимо нас. Ждать
пришлось долго - часа два. Наконец появляется лакей,
просит за стойкой чернильницу и перо и исчезает в кабинет с
ними. Я мигнул моим людям, и мы бросились по пятам лакея.
Едва успели мы ворваться в кабинет, как собеседник Швабо в
мгновение ока очутился на открытом окне, и едва мой агент
успел схватить его за ноги. Еврейка же по спешно сунула
себе в рот скомканный документ и судорожно принялась жевать
. Мы не дали докончить ее "вкусного завтрака" и извлекли изо
рта бумагу. От оказалась все тем же сохранным
свидетельством.
С арестованными мы отправились в местное сыскное отделение,
у входа в которое разыгралась неожиданная сцена: какой - то
господин, выходя из него и увидя нашего арестованного,
завопил благим матом: "Вот он вчерашний негодяй и мошенник
, меня ограбивший! Ах, он подлец! Ведите, ведите его,
господа, скорее к начальнику !"
Оказалось, что вопивший господин еще вчера стал жертвой
нашего мошенника. Соблазнясь мнимым миллионом того же
монаха, он пожаловал в Смоленск из Киева, накупил по
указанию все того же жулика в местном казначействе
вексельной бумаги на соответствующую сумму и, не желая
ходить по ресторанам, пригласил обоих аферистов в гостиницу
к себе в номер. Во время завтрака ему был подсыпан в вино
какой - то порошок, после чего он крепко заснул, а
проснувшись, обнаружил пропажу вексельных бланков и 1800
рублей. Тайна наконец разъяснилась: в заговоре с
мошенниками был и один из кассиров местного губернского
казначейства, к каковому аферисты и направляли обычно своих
доверчивых жертв для покупки вексельной бумаги. По
совершении преступления незаполненные вексельные бланки
принимались казначеем обратно со скидкой 10 % с их стоимости. Эта скидка и была его заработком в деле.
В тех случаях, когда жертвы привозили с собой чистые бланки, то либо они принимались тем же кассиром, либо сплавлялись
мошенниками в Варшаву тоже с некоторой скидкой.
Таким образом, при каждом ударе для жуликов было обеспечено
минимум 8000 рублей, но обычно эта цифра была выше, так
как, помимо вексельной бумаги, люди на всякий
непредвиденный случай запасались и деньгами.
По их собственному признанию, случай со Швабо был уже
седьмым в их практике. Переписав договор чернилами, они
предлагали распить за добрый почин бутылку шампанского со
Швабо, каковому и намеревались подсыпать в стакан
дурманного порошка.
Так раскрылась эта хитроумная мошенническая затея, а с нею
проявилась и легкомысленная доверчивость шести русских
степенных людей, околпаченных рассказами о легендарном
миллионе отца архимандрита.
Из воспоминаний А. Ф. Кошко, главы Московской сыскной
полиции, изданных в Париже, в 1926 г.
|